Приёмный покой. На самом деле нет

В 7.58 утра я несусь по двору краевой клинической больницы — планёрка в 8, и, уже забегая, успеваю впервые увидеть на вывеске: «Режим работы — круглосуточно». Сегодня наши режимы совпадают.

Пока в кабинете главного врача о прошедших сутках отчитываются — поступило, выписано, умерших, ДТП, наркотики — и убегают все отделения, я чувствую, как где-то уже включился невидимый рубильник. По понедельникам клиничка дежурит по городу, и с 8 утра скорые едут уже сюда.

На самом деле, быстро становится понятно, самый большой поток обеспечивает даже не скорая помощь, не направления из поликлиник, а самообращения. В дежурный день очереди к посту бывают с половины восьмого, и это проблема современного здравоохранения. И дежурной смены.

Я для маскировки надеваю белый халат и захожу в «аквариум». Так, а ещё «стекляшкой» называют пост экстренной госпитализации.

Внутри три медсестры, рабочие места для дежурной смены — три врача, а также для спускающихся по вызову врачей из других отделений — на них я сбилась со счёта. Сначала кажется, что стульев слишком много, но это я ещё не знаю, что часам к 12 притулюсь на тумбочке и буду радоваться, что отлично устроилась.

Вообще, в 9 утра это прямо Багдад, настолько тут спокойно. Доктор Миша и доктор Женя треплются про игры «в соньку», совсем как парни в редакции. Может быть, поэтому я недоверчиво слушаю завотделением Александра Валерьевича, как до 16.00 может поступить 100–120 человек, а в сутки — 200 и больше. «Вот вы зря не пришли в феврале, например, — говорят мне на посту. — Было 230, 240 в сутки…»

Эти объёмы сопоставимы с нагрузкой приёмного отделения НИИ скорой помощи имени Склифосовского, через которое в сутки проходит 150-250 человек.

9.26

И сразу самообращения.

— Можно проконсультироваться? — женщина показывает врачу распухшую руку мужа. — Дотянул, вот так вот распухло.

— Это у вас поликлинический случай, вам надо туда на приём.

— Так, а если он умирает, смотрите, у него сепсис уже, может?!

— Вам нужно к хирургу в поликлинику.

— Вы мне отказ напишите, я поеду в поликлинику. Как ваша фамилия!?

— Портнов моя фамилия, вот мой бейдж, можете его сфотографировать.

«Мы если будем все панариции под видом сепсиса брать, у нас 400 человек в сутки будет», — объясняют мне. Я волнуюсь, что будут жаловаться. Обещают — непременно будут.

«Паспорт, полис, СНИЛС, ожидайте, вас вызовут по фамилии. Паспорт, полис, СНИЛС», — медсёстры оформляют непонятно откуда появившихся людей, за спинами которых и за толпой сопровождающих я не сразу научаюсь видеть приезды скорых. Оказывается, во всех смотровых уже по несколько человек.

Худой перепуганный мальчишка лет 18 послушно ложится, сдвигает джинсы.

— Температура есть, во рту сушит? Я сейчас буду давить на живот, меньше так болит? А так, а так? Одевайтесь пока, ждите здесь.

«Скорая привезла с острым аппендицитом, похоже, что так и есть. Сейчас дождёмся анализов и будем готовить на операцию», — комментирует по пути заведующий отделением.

Пока смотрела аппендицит — без меня уже приняли острый коронарный синдром. Вообще, про сложные случаи, когда скорая мчится с мигалкой, приёмник предупреждают диспетчеры. Называют диагноз, обозначают примерное время прибытия. Видимо, этот считался штатной ситуацией.

Приехали дедушка с дочерью. «На ногах язвы. И отёки, ноги вот так разбухли», — показывает она руками.

И, пока они ждут осмотра, сразу же — невысокий мужчина со страдальческим выражением лица и сумкой с заранее собранными вещами. У него спина. Спина — поликлинический случай.

— Вы в поликлинику обращались?

— Нет, у меня мурашки по ноге, немеет.

— Это всё признаки остеохондроза, вам нужно в поликлинику и лечиться амбулаторно.

— Ну а можно у вас прокапаться от этой ерунды. Платно если?

— Вам надо к терапевту в поликлинику по месту жительства.

Потом совсем юная девчонка с коликой. Но надо исключить всё остальное, пусть гинеколог посмотрит. Звонят в гинекологию.

В отделении постоянно другие врачи. Кардиологи, даже несмотря на то, что их двое, физически не могут уйти к себе, так и работают здесь. Очень часто — невролог, миниатюрная молодая Ирина Валерьевна. Дежурные хирурги работают бригадами, появляются по очереди, а иногда и разом — Палыч и Сергеич очень сосредоточенные. К дедушке с язвами на ногах приходит завотделением гнойной хирургии Борис Николаевич — я его узнаю, он этой весной стал почётным гражданином края.

— Мы его не положим, — отчаянно машет он рукой на выходе из мужской смотровой. Дочь дедушки толкает ему ближе телефон с фотографиями язв на ногах:

— Но у него сердце!

— Сердце я не лечу.

— Так у него отёки!

— Так они сердечные, отёки.

— Ну, мне уехать надо из города, я его с кем оставлю?

— Мы в наше отделение не положим, поймите, надо, чтобы его кардиологи смотрели.

Деда продолжают обследовать. Дочь продолжает рассказывать врачам, что ей надо уехать.

11.35

За мной заходит медсестра: «Пойдём в чистую перевязочную, с Игорем Сергеевичем познакомишься». Игорю Сергеевичу зашивают лицо. Пахнет он так, что непросто стоять даже у входа. Ещё он чертовски пьян.

— Игорь Сергеевич, потерпите, — накрывает его сложенные на груди руки своими медсестра, держит, смотрит в окно. В окне летний день, люди ходят в шортах и футболках, дворники разматывают шланг и поливают газон.

(Потом, когда мы ближе к вечеру успеем сесть чаевать, я выясню, что это лайфхак: зовёшь бомжей по имени-отчеству — они слушаются).

Екатерина ШАЙТАНОВА, ИА «Чита.Ру».

Фото: Чита.ру.

Читать весь текст